|
"Выйдет ли скорбный, один, стеная,- дом и усадьба ему покажутся чрезмерно обширными! Вот так же и в сердце владыки ведеров таилось горе: убит был Херебальд, но вождь был невластен за смерть возмездием воздать убийце, ведь и постылого отец не в силах сына подвергнуть позорной казни! Тогда он в душе своей людские радости отринул ради света Господня: селенья и земли он, уходящий, как должен владелец, оставил детям. И были битвы, ходили шведы войной на гаутов, морскими походами, с тех пор, как умер державный Хредель, и до поры, пока сыны Онгентеова войнолюбивые не пожелали мира на море, но в дерзких набегах с нами сходились близ Хреоснаберга. И многим известно, как наше воинство с ними сквиталось за кроволития, хотя победа была добыта ценой крови вождя гаутского,- настигла Хадкюна в той схватке гибель. Но, как я слышал, убийца конунга убит был наутро, воздал за родича родич Эовор, встретив Онгентеова,- шлем от удара широко треснул, пал наземь Скильвинг, и меч не дрогнул в руке гаутского кровоотмстителя.
За все, что Хигелак мне дал державный, за все достояние, дом и земли, ему платил я клинком, сверкавшим в работе ратной: ни витязей шведских, ни датских всадников, ни войска гепидского к себе на выручку не призывал он, казны не тратил на слабых ратников, коль скоро я первым вступал в сражения, стяжая победы! - и так да будет, покуда жив я, покуда мне верен клинок испытанный, не раз служивший моей отваге с тех пор, как Дагхревна убил я, и хугский вождь не вернулся к владельцу фризов вместе с добычей, с тем драгоценным кольцом ошейным, но пал на поле знаменоситель, дружинник храбрый, сраженный не жалом,- он так был стиснут в моих объятьях, что хрустнули кости. И ныне да служат мне меч и руки в борьбе за сокровища!"
Слова последние, клятву пред битвой измолвил Беовульф: "Немало я с молодости сеч перевидел, и ныне снова, защитник народа, ищу я встретиться с жизнекрушителем, свершу возмездье, коль скоро выползет червь из пещеры!" Так он прощался с ратью доспешной, державный воин с верной дружиной: "Я без оружия, без меча остролезвого пошел бы на недруга, когда бы ведал иное средство, убив заклятого, обет исполнить, как то было с Гренделем; пламя опасно, и, чтобы укрыться от ядовитого огнедыхания, нужны мне доспехи и щит железный. Не уступлю я пламевержителю в битве ни шагу! - и да свершится суд справедливый Судьбы-владычицы! - не похвальба спасет, но храбросердие в борьбе с крылатым! А вы дожидайтесь вблизи кургана, мужи доспешные того, победного, из двух соперников, кто упасется от раны смертельной; не вам сражаться, но я - единственный, кому по силам тягаться с гадом, с поганым в битве мериться мощью! Возьму добычу, богатства курганные, либо гибель в удел достанется вашему конунгу!"
Встал щитоносец в кольчуге, в шлеме, воин гордый, сил преисполненный и добромужества, путь свой направил к серым утесам,- трус отступил бы! - но вождь, победивший во многих схватках, где рати враждебные сшибались с грохотом, шел, и вскоре увидел в скалах жерло, откуда потоком жарким огонь изливался, путь преграждая в недра кургана: никто не смог бы пройти невредимым в глубь подземелья, проникнуть в пещеру сквозь раскаленное дыханье змея. Тогда разъярился вождь ведеров: вопль неистовый из горла вырвался, гневное слово громом грянуло среди утесов; и распалился ревнитель клада, заслышав клич,- не мольбу о мире, но вызов на битву. Сперва из пещеры дыханье смрадное червя курганного взметнулось дымом - скалы дрогнули. Гаут державный, щитом прикрывшись, пред каменным устьем стоял, покуда гад, извиваясь, полз в потемках к месту схватки; и меч двуострый, наследье древних, сиял, подъятый, в руках у конунга; и оба сердца равно кипели и страхом и ненавистью. Держа наготове свой щит спасительный, стоял незыблемо войсководитель в наряде ратном, а змей тем временем, свиваясь в кольца, лез из пещеры судьбе навстречу. Казалось ратнику, что щит, защитник души и тела, не так надежен, как то хотелось бы герою, коль скоро впервые в жизни Судьба не хранит его в единоборстве, в победной битве.
Тогда на недруга воитель гаутский мечом обрушился, искуснокованым наследьем конунгов, но вкось по кости скользнуло железо, клинок по черепу, не так, как нацелился высокородный; удар неловкий лишь раззадорил холмозащитника: он пыхнул пламенем - далеко хлынул пар ядовитый. Правитель ведеров не мог похвастаться удачей в стычке: не лучшим образом ему служило лезвие славное. Нелегкую долю избрал достойнейший сын Эггтеова, решившийся биться с драконом насмерть,- и суждено ему в край далекий уйти, покинув юдоль земную, как и всякому смертному! И снова, не медля, сошлись противники; но страж подземелья, приободрившись, приподнял голову, и стал, полыхая дыханьем смрадным, огневержитель теснить героя; и не нашлось под рукой у конунга, как должно в сражении, благородного воинства - но в дальнюю рощу спаслась дружина, рать укрылась. Из них лишь единый смутился в сердце - ибо изменником стать не может муж доброчестный!"
Цитируется по изданию: Беовульф Автор: В.Тихомирова, А.Гуревич
|